По данным разведки, жизнь музыкантов год от года становится все тяжелее. Папарацци их преследуют днем и ночью, продюсеры диктуют правила игры, а налоговые службы следят за каждым шагом. Причем, чем известнее музыкант, тем хуже ему приходится. Все это зовется страшным словом «шоу-бизнес». На жесткие законы шоу-бизнеса жалуются все музыканты, практически без исключений. И не то что жалуются — они поносят его последними словами. Среди звезд по определению нет таких, кто ни разу не возмутился бы докучливостью прессы, утомительностью светской жизни и общей жестокостью нравов. Работа у них такая. Дескать, невозможно творить в таких условиях, когда ты постоянно на виду и каждая твоя кривая ухмылка выходит на следующий день тиражом в несколько миллионов экземпляров. То ли дело во времена Гомера — и жизнь была интереснее, и погода лучше, и арбузы слаще. А люди помнили только хорошее. Правда, говорят, что Гомер отнюдь не купался в золоте и не рассыпал по всему свету собственные особняки. И если верить письменным источникам, ни один из греческих островов не был предоставлен в личное гомеровское пользование, несмотря на заслуги. Но это уже детали, не меняющие сути дела. А суть заключается в том, что, раз попав в тиски современного шоу-бизнеса, вы уже никогда не сможете вырваться. Станете делать то, чего от вас требует общественность, и мало-помалу превратитесь в жертву собственного успеха. Посмотрите, к примеру, что происходит с Шинейд О’Коннор.

Она родилась в декабре 1966-го в пригороде Дублина. Родители разошлись, когда ей было восемь, и Шинейд вместе с братом Джозефом, который впоследствии стал известным в Ирландии писателем, поселились вместе с матерью. Это была неуравновешенная особа, которая периодически конфликтовала с детьми, а когда аргументы заканчивались, прибегала к рукоприкладству. Когда Шинейд исполнилось тринадцать, ее отец — адвокат по профессии — при помощи суда забрал девочку к себе. Но пять лет, проведенные с мамочкой, не прошли бесследно. Вместо тихого ребенка с ангельскими ирландскими глазками господин О’Коннор приобрел агрессивное злопамятное существо. Приручению оно не поддавалось и наносило окружающим телесные повреждения различной степени тяжести. После того, как зверушка Шинейд несколько раз попалась на магазинных кражах, ее отправили в специальное исправительное учреждение, которое, надо признаться, не слишком преуспело в исправлении о’конноровских пороков. Шинейд сбежала оттуда, в семнадцать пела в барах города Дублина, в восемнадцать уехала в Лондон, вышла замуж за музыканта Джона Рейнольдса, родила сына Джейка, а в двадцать выпустила альбом «The Lion And The Cobra». В двадцать четыре она записала композицию «Nothing Compares To You» (альбом «I Do Not Want What I Haven’t Got»), которая возглавила хит-парады в шестнадцати странах мира. А видео, в котором по щеке бритоголовой девушки катилась одна единственная слезинка, теперь классика.

Уже тогда стало понятно, что Шинейд — идеальный кандидат в любимцы шоу-бизнеса. С ней было очень легко работать. То есть непосредственно продюсерам и музыкантам с ней приходилось очень несладко. Но вот деньги на рекламную кампанию были не нужны вовсе. Ирландская дива рекламировала себя сама, да так, что профессиональные имиджмейкеры отдыхали. Она могла вспылить из-за пустяка и никогда не стеснялась в выражениях. «Меня тогда было очень легко разозлить, и на это были свои причины. Когда живешь в непрерывном стрессе, трудно любить весь мир. И от гнева, который накапливается внутри тебя, никуда не денешься. Его можно только выпустить наружу. Не нужно бояться своего гнева. Гнев — это первый шаг к храбрости». Сейчас слова Шинейд кажутся разумными и вполне осмысленными. Они даже тянут на особую теорию. Тогда же «теория гнева» выглядела как цепочка ругательств и оскорблений.

Шумный успех О’Коннор сопровождался не менее шумными скандалами, но ее это пока мало волновало. Скандалы казались такой естественной, с детства привычной линией поведения.

Она сделала аборт, о котором стало известно всему миру. Она разошлась с мужем и увлеклась политикой и религией. Она так яростно критиковала войну в Персидском заливе, что «Сан» назвала ее дьяволицей. Вскоре после этого в прямом эфире на американском телевидении она в знак религиозного протеста порвала фотографию папы римского, а американские католики принялись за торжественное сжигание дисков ирландки. Шинейд и бровью не повела. Но когда вернулась на родину, с ней случился нервный припадок, и друзья нашли в Лондоне великолепного доктора, который специализировался на преодолении детских кошмаров. Четыре года он лечил Шинейд от «последствий жестокого обращения в детстве». К тому времени мать Шинейд уже умерла, но О’Коннор продолжала ее ненавидеть и винить во всех своих неудачах. По прошествии четырех лет девочка заявила: «Когда человек умирает, его тело уходит, но душа остается с нами. Я знаю, что моя мама где-то рядом и гордится мной. У нас с ней было много проблем, и до ее смерти, и после. Теперь мы все выяснили, и я, наконец, смогла сказать ей о своей любви. В конце концов, я и сама сейчас мать». Видно, вылечилась.

Ее последний альбом вышел в 1994 году С тех пор прошло шесть лет, но ее имя почти не покидало страницы таблоидов. Попытки самоубийства и скандальные романы с возлюбленными обоего пола следовали друг за другом с подозрительной периодичностью. В прошлом году Шинейд перевернула благопристойный мир с ног на голову, приняв сан священника в маленькой секте, отколовшейся от католической церкви. Сектой руководит преподобный Майкл Кокс, у которого разногласия с католиками начались еще несколько лет назад. И все потому, что отец Майкл предлагал ввести исповедь по телефону а католики решительно воспротивились нововведению. Как обстоят дела с телефонной исповедью в секте, точно не известно. Но известно, что секта освящает браки между людьми одного пола и не возражает против того, чтобы женщины становились священниками. По поводу своей новой склонности Шинейд говорит, что склонность совсем не новая: еще название самого первого альбома («Лев и кобра») было взято из Священного писания. «Вырасти в Ирландии — все равно что вырасти в церкви. А когда я узнала о том, что какая-то женщина приняла сан, я поняла, что мой час пробил. Через некоторое время меня пригласили в прямой эфир на телевидение, Майкл Кокс увидел меня и позвонил». Теперь она старается совмещать музыку и служение в церкви. Думает, что такое вполне возможно. Потому что на самом деле и Боб Дилан, и Боб Марли тоже священнодействуют, только не отдают себе в этом отчета. Шинейд не участвует в общих службах, потому что «тогда они превратились бы в шоу для прессы». Она служит «частным порядком, для узкого круга доверенных лиц». Музыку бросать не собирается: считает, что, распространяя свои пластинки, как раз выполняет возложенную на нее миссию. А забросить музыку и целиком посвятить себя религии она собирается лет в шестьдесят. Любимым вопросом на всех пресс-конференциях и интервью Шинейд стала проблема целибата (обета безбрачия). Еще несколько лет назад О’Коннор при каждом удобном случае говорила о великой роли секса в нелегкой O‘Конноровской жизни. Как обстоят дела сейчас? А вот так: «Обет безбрачия должен быть добровольным. Если человек сознательно принимает решение отказаться от секса, то воздержание превращается в огромную силу Я пока не нашла в себе сил отказаться от секса: он слишком много для меня значит. Но я решила не связывать свою жизнь с постоянным партнером. Епископ мое решение понимает и поддерживает».

Однако идиллия в отношениях Шинейд и секты преподобного Кокса длилась недолго. После выхода нового альбома большинство крупных изданий пожелали напечатать интервью О’Коннор. Причем журналисты не стеснялись в выражениях, пытаясь вывести Шинейд из себя и заполучить сенсацию. Ну а вывести Шинейд из себя не сможет только ленивый. В итоге появились высказывания следующего содержания: «В Ирландии резко отрицательно относятся к гомосексуалистам. И я с самого детства боялась своих гомосексуальных наклонностей, боялась в них признаться даже самой себе. В результате я отдавала предпочтение мужчинам и даже вышла замуж, а женщинами пренебрегала (на это обиделась давняя любовница Шинейд. — М.Б.). Потом я решила, что на сто процентов гомосексуальна, и это тоже была крайность. Сейчас я сознаю, что бисексуальна. Меня привлекают и мужчины, и женщины. И я ни в чем себе не отказываю». А на это уже обиделась секта преподобного Кокса. Оказалось, что гомосексуальные браки и невоздержанность — это две большие разницы. В отсутствие отца Майкла епископы вынесли решение об исключении Шинейд из общины и даже выпустили пресс-релиз. Через несколько дней преподобный Кокс заявил, что епископы не имели на это никакого права, и публично извинился перед О’Коннор, но было уже поздно. Мы узнали, что религиозная жизнь Шинейд тоже протекает не так гладко, как ей хотелось бы.

Надо сказать, что в последние два года скандалы по-прежнему сопутствуют О’Коннор. Но нельзя не заметить, что характер этих скандалов сильно изменился. Если раньше ирландка ругалась и буянила, а на нее за это обижались, то теперь все не так. Теперь она говорит, что «переросла свой гнев»: «Когда вышла моя первая пластинка, мне было двадцать. Сейчас мне тридцать четыре, а с возрастом приходит уверенность в своих силах и понимание самой себя. В двадцать ты даже не знаешь, чего хочешь. А с годами внутренний голос становится все громче. В двадцать кажется, что ты можешь изменить мир, а потом выясняется: все, что ты можешь изменить, — это только себя самого. Об этом моя последняя пластинка, «Faith And Courage»». Шинейд говорит, сейчас для нее имеют значение только дети, любовь и музыка. Но ей никто не верит. И скандалы происходят уже по другой схеме. Она пытается вести себя как добропорядочная ирландка. Шоу-бизнес не желает терять зверушку Шинейд, а добропорядочные ирландки шоу-бизнесу задаром не нужны. Раньше О’Коннор, не задумываясь, обнародовала такие события, которые обычно стараются держать в тайне. Теперь шоу-бизнес кричит о том, что она предпочла бы оставить при себе. Что она через суд выясняла отношения с отцом своей пятилетней дочери. Что ей приходится жить в ненавистном Дублине, чтобы делить дочь с бывшим возлюбленным. Что из-за этого ей нельзя поехать на гастроли или навестить тринадцатилетнего сына, который остался в Лондоне.

Раньше ее альбомы были продиктованы яростью и излучали отрицательные эмоции. Их принимали на ура. Последний диск «Faith And Courage», за исключением двух-трех «факов», не содержит никакого эпатажа. За это шоу-бизнес не любит «Faith And Courage». И ласково зовет «попсней» и «клубникой со взбитыми сливками». Шинейд расстраивается. Ее расстроенную физиономию фотографируют и на следующий день издают тиражом в несколько миллионов экземпляров. Такие дела.

Одному из папарацци удалось проникнуть в дублинскую квартиру, которую сейчас снимает Шинейд. Выяснилось, что она больше подошла бы студентке, чем рок-звезде: три спальни, кухня и гостиная. Теснота, что ни говорите. Над камином висит портрет Боба Марли. Рядом изображение Иисуса. А на книжной полке обнаружилось несколько изданий Библии, труды по теологии, Коран и иллюстрированная «Энциклопедия женских мифов и секретов». На полу гора дисков, в основном рэггей и ирландская музыка. Но тут же целых три бокссета Фрэнка Синатры, который устроил публичный разнос Шинейд, когда она со скандалом отказалась от гастролей по Соединенным Штатам. На языке дизайнеров такой интерьер назывался бы эклектикой. А по-нашему, это обыкновенный раздрызг. С одной стороны Иисус с преподобным Коксом, целибатом и мессами, с другой — Боб Марли с рок-н-роллом, наркотиками и «Nothing Compares To You». И куда идти — непонятно.

Максим Боковский,
«Ровесник» №11, 2000